Психологический портрет Григория Явлинского

это может вам помочь Плюсы фасадов В России фасады появились не так давно, как например, в Германии или Финляндия

Психологический портрет Григория Явлинского

Явлинский является давним персонажем нашего политического театра. В отличие от многих других, возникавших на миг и уходивших в небытие или всплывавших периодически, от случая к случаю, Явлинский подает свои реплики в каждом акте.

Можно сказать, что это персонаж, уже имеющий свою судьбу - прошедший на наших глазах некоторый путь и претерпевший на этом пути изменения характера. Он из тех политиков, что не написали пока мемуаров. Говорят, он где-то сказал, что и не собирается этого делать, дескать, тогда все все про него поймут. Тем не менее, за прошедшие годы он дал столько интервью, что материала для анализа и психологического портретирования вполне достаточно (мы пользовались его интервью и воспоминаниями друзей, размещенными на сайте Яблока).

В детстве, как рассказывает сам Явлинский, с ним произошла вроде бы пустяшная история, которая, однако, на наш взгляд, отложилась в качестве привычной модели поведения. Мама дала ему денег на футбольный мяч, но денег не хватило. Что в этой ситуации сделал маленький Явлинский? Другой попросил бы еще, занял, купил мячик поменьше, например, теннисный, украл - деньги или мяч - в конце концов. Гриша задумался: почему мяч стоит восемь тридцать, а не шесть рублей. Вопрос вытеснил из головы неудачу с покупкой, неудача забылась. Напротив, Явлинский решил, что решение этого вопроса важнее покупки какого-то мяча, что те, кто его решат, станут великими (учеными или финансистами). Похоже, уже с детства у Явлинского образовалась некоторая склонность к теории. 

Прикладник думает о способах решения конкретной задачи (купить мячик), подбирает средства ее решения, степень пригодности которых определяется ляется эффективностью (скорость решения, полнота решения и т.д.). Теоретик не решает конкретных задач и о средствах не думает.

В задаче вычленяется общая проблематика (в данном случае - ценообразование), которая и становится объектом изучения. Результат изучения - общая модель или описание явления. Покупке мячика не помогает, но желающие купить могут быть в курсе и иногда даже прикинуть, разумную цену заломил продавец или нет. Уже в детских компаниях Гриша стал умным наблюдателем, а не заводилой, скорее, генератором идей.

При этом он не чурался детских радостей, пай-мальчиком не был. С одной стороны, в развитии обгонял сверстников, был старше, с другой, - в 17 лет стал чемпионом Украины по боксу среди юниоров. Перевелся в вечернюю школу и пошел работать. Здесь, правда, опять оказалось, что не ко всякой прикладной работе есть способности, - практика ухода от решения конкретных задач закрепилась. С третьего раза получилось - Явлинский закрепился на стекольном заводе учеником слесаря-электрика и приобрел-таки рабочий опыт.

По сути, в освоении взрослого опыта Явлинский был вундеркиндом. А раннее взросление - и преимущество и психологическая бедаа. Явлинский рано почувствовал свою особость и выделенность из среды сверстников, доходящую до непонимания. Непонимание возникало и с взрослыми - интеллектуальное превосходство не коррелировало с такими же ранним появлением навыков общения, скорее, тормозило их, и Явлинскому начали ставить в упрек излишнюю открытость и прямоту.

Начались конфликты - сначала с комсомольским и институтским руководством, потом, в НИИ труда, - с партийным, в Госкомтруде - с министерским. Там же в Госкомтруде дело дошло до конфликта с 'органами' и вызовов к следователю. Явлинский написал книгу, где сделал 'диссидентские', то есть неосторожные для советских времен выводы ('нужно либо возвращаться к тому, что было при Сталине, либо освобождать предприятия'), руководство поставило на нее гриф 'для служебного пользования' (гриф, надо сказать, не самый страшный), шный), последовал вызов к следователю.

Дело ничем не кончилось, наказания не последовало, но с этого момента в жизни Явлинского начались - по его же словам - странные вещи. Он заболел (диагноз - туберкулез в открытой форме) и попал в больницу, где его 9 месяцев пытались лечить. Лечили такими таблетками, от которых дохли взятые в качестве контрольной единицы голуби. Грозились отрезать легкое. У Явлинского и друзей по палате сложилось впечатление, что его, здорового человека, хотят залечить. И не по глупости, а с умыслом - за новые идеи.

Он сбежал из больницы, сделал несколько рентгенов в других поликлиниках и сумел убедить врачей, что здоров. История похожа на правду - ошибки в диагнозах бывают и грубее. Однако ее объяснение все же больше смахивает на бред внешнего воздействия. Перенесение своих проблем на козни темных сил, к несчастью, вещь не столько странная, сколько распространенная. И дело тут в степени: когда враги реальны, а их нападки равны причиненным обидам, все хорошо; когда врагами становятся высшие силы - от государства с его органами до инопланетян - их жертва вырастает в собственных глазах до фантастических размеров и может мнить себя испанским королем.

Похоже, что тогда, после больницы, Явлинский и начал чувствовать себя великим. Среди вундеркиндов это, к сожалению, не редкость.

'... И АЗ ВОЗДАМ'

Если Зюганов имеет неприятную привычку обсуждать результаты политических решений, когда эти результаты уже налицо, то Явлинский славится умением эти результаты предвидеть и иногда предсказывать. По крайней мере, по его мнению, именно результаты - не пути, не принципы - должны предсказываться, а потом оцениваться. Началось это, наверное, сразу после аспирантуры, в Институте Управления угольной промышленностью, где Явлинский опять получил прикладную работу, и, на его взгляд, замечательную: составлял должностные квалификационные справочники - хронометрировал рабочие места, места, определяя, что нужно, а что нет, от и до.

С одной стороны, работа кончилась успешно, результат был получен, с другой, - полного удовлетворения не принесла: действительность противоречила желаемой четкости. К тому же, во время работы он получил тяжелый эмоциональный и физический стресс - едва не простился с жизнью. И все не по своей вине, - от хаотического и безалаберного устройства жизни, отсутствия в мире порядка. Это был первый 'большой' опыт.

Второй - программа '500 дней' - еще один квалификационный справочник, программа, 'расписанная буквально по дням', где каждый 'знал, что будет делать завтра и послезавтра'. Когда Явлинский понял, что выполнить ее так, как задумывалось, - от и до, - не удастся, ушел в отставку, исчез. Из собственной деятельности понятие результата тоже понемногу исчезло, сменилось процессуальным понятием позиция, принцип. Можно предположить, что Явлинского подвела привычка к обобщениям: видна не на конкретном Ельцине или Горбачеве (тогда с ними можно вполне конкретно бороться), а на устройстве мира, беда не в управленческих ошибках, экономических просчетах, а в области морали.

Наверное, сказалась и привычка вундеркинда смотреть на сверстников (теперь уже взрослых) свысока. Сказалось и происхождение из учительской семьи, где отец не просто учитель, а воспитатель в детской колонии, беспризорник из коммуны Макаренко, пошедший по его стопам. Отца Явлинский любил и уважал (и по сей день отец для него главный авторитет), мечтал в детстве быть на него похожим. В общем, с какого-то момента Явлинский решил, что мир плох и его не достоин, а люди в нем - малые дети. И перешел из области экономики в область морали. От постов и прикладных работ начал отказываться. Зато обрел способность к предвидению.

Поскольку с той вышней точки зрения, на которую поместил себя Явлинский, в происходящей внизу путанице танице все просто и понятно, очевидно . Беда в другом: там, наверху разреженная атмосфера, но мало места - оказываешься один. Ответы у него есть, только подсказать их некому. Да, в общем, и незачем. Здесь вспоминается история, как человек когда-то нарушил договор с Верховным Существом, был изгнан сверху вниз и наказан свободой воли. Теперь он волен и воровать, и быть праведником.

Ворующему вход наверх заказан, для праведника есть надежда. В.С. следит за ними, но не вмешивается, - ждет, когда, глядя на его пример (один раз он для этого людям показался), они раскаятся, придут к нему и будут жить по договору. Судя по всему, в последнее время похожая ментальная картина все больше руководит поступками Явлинского и он в ней занимает роль В.С. Картина складывается из нескольких фрагментов. Явлинский отказывается сам создавать себе условия для работы. Он ждет, когда условия будут для него созданы, только тогда он согласится принять участие.

Например, его спрашивают, когда он принял решение присутствовать на церемонии захоронения царской семьи. Ответ: Когда я понял, что Петербург справится с задачей и что все пройдет достойно. И это не оговорка, такие ответы Явлинский дает во множестве. Теперь задачи решают другие, грешные люди, когда они делают все правильно, Явлинский может обратить к ним свое око. Когда неправильно - отворачивается. Явлинский считает себя ответственным за принципы (не купить мячик, а решить вопрос).

Явлинский считает себя воплощением миллионов человек - своих избирателей. Его спрашивают, как отнеслись избиратели к его участию в похоронах. Ответ: Насколько мне известно, для моих избирателей это был естественный ход и так или иначе, они были представлены в этот особый исторический момент. Опять-таки здесь не оговорка. Когда оговорки повторяются, это уже правило.

В этом контексте понятны рассуждения Явлинского о степени легитимности мности политиков в зависимости от количества людей, непосредственно за них голосовавших. Явлинский, хотя он только собирается пока во власть, уже мыслит себя, свой статус, на уровне страны и исторического процесса. Власть, напротив, понижена в статусе, перешла в категорию 'субъекта', причем одного из многих.

По сути получается, что его статус выше статуса страны и власти, в частности, поскольку последняя коррумпирована, а он чист. Слово 'чистый' и его антонимы ('коррумпированный, грязный') все чаще стали появляться в лексиконе Явлинского. Характерен отказ Хакамаде (с ее слов) в принятии в предвыборный блок, мотивированный тем, что она уже была во власти, а он - чист. Ответ соперников не заставил себя ждать - появились шутки о престарелой невесте. Что, в общем-то, справедливо, поскольку чистота у Явлинского подразумевает отказ от деятельности и сохранение себя от общей жизни.

Несколько лет назад, в период прошлых президентских выборов Явлинский еще не исключал совместной деятельности, правда, лишь вместе с кругом своих адептов. Работать среди 'нечистых' и влиять на них своим примером он уже тогда отказывался. Явлинский не питает иллюзий относительно народа, политиков, армии и не имеет претензии на свое непосредственное вмешательство в их жизнь (Россия устроена так, как она устроена. Или: У нас армия такая, какая она есть). Дело В.С. - не вмешиваться (так поступали языческие боги), дело В.С. - испытывать людей.

Грешник имеет свободу воли - должен сам выбрать, с кем он, и нести за это полную ответственность. В.С. лишь задает ему этот вопрос. Как выражается Явлинский, 'он должен получить вопрос в лоб' - как пулю, как удар. А дальше - Божий суд. Именно суд, суровый жизненный выбор, а не экзамен. Высшая мудрость банальна и проста. Явлинский позволяет себе без тени иронии, серьезно и весомо говорить трюизмы.

Истина говорит на детском языке, и Явлинский позволяет себе детскую речь, простые слова вроде 'правда\неправда', 'правильно\неправильно'. льно'. С вышней позиции не грех и побрюзжать, поучить уму-разуму, особенно молодежь. Дистанция от мира сказывается на его понимании - сверху, когда слишком высоко, может быть и не видно. Явлинский славился умением чувствовать общие настроения и первым их выражать. Теперь дистанция увеличилась.

Привычка, однако, осталась, осталась потребность, но, если раньше он попадал в центр благожелательного внимания, теперь - скандального. Приходится оправдываться . Приходит зависть к тем, кто ближе к миру, к грешникам, приспособленцам. Их к месту и не к месту Явлинский язвит. Стал больше склонен к вражде, чем к дружбе. Явлинский отказывается обсуждать чужие предложения, только свои. Которые готов назвать и делает это кратко, иногда афористично - вроде символа веры. И обсуждать готов только с теми, кто заведомо согласен с ними, то есть с адептами или апостолами. Сторонники стали важнее противников.

Пока же он ждет и готов ждать долго, пока эти адепты созреют и будут готовы воспринять. Вместо лозунга 'учиться, учиться и учиться' у Явлинского действует лозунг 'научитесь - приходите'. Таких, пришедших, он еще принимает. По сути, Явлинский с какого-то момента почувствовал себя главным 'субъектом': Все знают, что ставить условия Явлинскому бесполезно. Хочешь поддерживать со мной отношения на таких условиях, пожалуйста, нет - будь здоров. Теперь не он приходит к власти наниматься и выполнять прикладные работы, а власть - цари мира сего - должна сама прийти к нему на поклон.

Осознать и покаяться. То же касается и простых людей. Работа откладывается до этого момента, а пока - себе и сторонникам - рекомендуется уход от мира. Ушедшие берутся в союзники. В быту Явлинский аскетичен (трехкомнатная квартира в блочном доме, пол думской зарплаты - в детские лечебницы, собака без малейших признаков породы, подобранная сыном на улице). Сторонники его - нервные и с норовом, с тонкой душевной организацией, - грубости мира могут и не пережить.

Нередко Явлинского обвиняют в приверженности универсальным либеральным ценностям, в том, что как бы живет в Европе, а не здесь. здесь. Явлинский не замечает, как иногда ставит себя выше морали. Например, отказывается участвовать в обсуждениях о выходе из кризиса, невзирая на декларируемую его опасность, даже если эта опасность, по его же словам, страшная и смертельная. Где нет морали - нет и вины. По крайней мере, желания пострадать за людей (показать им пример на своем печальном опыте) Явлинский не показывает и из трех ипостасей выбирает себе роль не Сына, а Отца или Святого Духа.

С себя, по крайней мере, Явлинский всяческую вину снимает, выводя себя за рамки даже парламентской деятельности. Впрочем, речь идет о картине событий в голове Явлинского. Реальность не всегда ей соответствует, что нередко проскакивает в оговорках, противореча декларируемым апокалиптическим моделям. Тот круг людей, с которыми Явлинский не порвал отношений, его соратники по партии и электорат, которых он называет интеллигенцией, похоже, рассматриваются как небожители, святые, по крайней мере - находятся вне презираемого грешного мира.

Вне государства (власти) и вне рыночной экономики, одним из пропагандистов Явлинский вроде бы является. Места, где Явлинский и его сторонники, могли бы практически приложить свои силы на земле России пока нет. Желания идти на компромиссы все меньше, конфликтности в отношениях с оппонентами все больше. В.С. с известным пессимизмом относится к возможностям человечества. Им - людям - нужно время и немалое. Все чаще Явлинский повторяет: 'Будем ждать'. И некоторые проблемы (например, захоронение тела Ленина) Явлинский по причине их болезненности передает будущим поколениям, детям. По примеру отца все больше обращается к детям.

На деле, пессимизм Явлинского направлен и на самого Явлинского. Реальный мир и мир мыслимый все больше входят в противоречие, причем не в пользу мыслимого. Все больше предвидений и прогнозов Явлинского не сбывается, чреда неудач в роли В.С. нарастает, и это не может не сказываться на самооценке. Дело доходит до испуга, который, конечно, проективно переносится на оппонентов. Все больше депрессивных проявлений.

По данным социологов часть общества связывает с Явлинским свои надежды. Электорат, вроде бы, не меняется, меняется сам Явлинский. Это заметно хотя бы по тому, как изменилась тональность тех, кто дает ему оценки. Лет десять назад о нем говорили по преимуществу серьезно и уважительно, сейчас - нередко иронически и раздраженно. Чаще раздражается и сам Явлинский. Все чаще - обида или недовольство на лице. ':не зазнавался, веселый всегда, компанейский, шутник. Была в нем, как мы говорим по-украински, щирысть. И улыбка его, мне кажется, не изменилась до сегодняшнего дня" 'Григорий нас всех заражал своей силой.

А кроме того, он был безумно остроумный. Он заходит в палату, становится около двери и просто рассказывает, даже не анекдоты, а случаи. И мы буквально заходились, причем сутками". Так о нем пишут друзья молодости. Сейчас про него написать такое, похоже, уже нельзя.

Когда движение 'Яблоко' создавалось, в нем было два веселых человека - Явлинский и Лукин. Теперь шутник один. Явлинский шутит редко и грустно, чаще сердится. И ёрнический параллелизм Яблоко - Явлинский как будто бы иссяк. Ябл.. сменилось на явление Х: народу. А символические яблоки - всё зеленее и кислее на вид.

Психологический портрет Григория Явлинского